Как же воспринимать фигуру Евгения Арбенина в пьесах «Маскарад» и «Арбенин»? Какие основания даёт читателю автор, чтобы проследить причины его поступков, особенно финальных, не в русле романтического героя, а с позиций общечеловеческих ценностей? Ведь речь идёт о совершении (или о несовершении – в драме «Арбенин») убийства, причём объект арбенинских страстей – горячо любимая женщина?
Продолжим разговор о пьесе «Маскарад».
Как будто бы в натуре Арбенина изначально заложены тёмные стороны, проявления мизантропии – в полном соответствии с канонами романтизма. Вспомним, о них говорит Неизвестный.
Неизвестный – князю Звездичу:
«Но вы его души не знаете — мрачна
И глубока, как двери гроба;
Чему хоть раз отворится она,
То в ней погребено навеки. — Подозренья
Ей стоят доказательств — ни прощенья,
Ни жалости не знает он, —
Когда обижен — мщенье! мщенье!
Вот цель его тогда и вот его закон».
Неизвестный – Арбенину:
«Семь лет тому назад,
Ты узнавал меня, Арбенин. Я был молод,
Неопытен, и пылок, и богат.
Но ты — в твоей груди уж крылся этот холод,
То адское презренье ко всему,
Которым ты гордился всюду!
Не знаю, приписать его к уму,
Иль к обстоятельствам — я разбирать не буду
Твоей души — ее поймет лишь бог,
Который сотворить один такую мог».
Но кто такой Неизвестный, авторитет ли он для читателя? Обратим внимание на то, что ни автор, ни другие персонажи никак не характеризуют его. Он раскрывается в пьесе только посредством собственных речей и поступков. А что это за поступки? Неизвестный видел на балу, как Арбенин подсыпал яд Нине в мороженое. И не вмешался. Каков же он сам?
«Неизвестный, оставшись один
Я чуть не сжалился, — и было тут мгновенье,
Когда хотел я броситься вперед…
(Задумывается.)
Нет, пусть свершается судьбы определенье,
А действовать потом настанет мой черед. —
(Уходит)».
Если судить по канонам романтизма – ещё одна демоническая фигура, традиционная для романтиков. А с человеческой точки зрения?
Для сопоставления Арбенина и Неизвестного (в прошлом, по словам последнего, являвшегося арбенинским другом), обратим внимание на то, что Арбенин тоже был когда-то в ситуации, аналогичной той, в которой из-за него оказался Неизвестный.
Арбенин:
«Тому назад лет десять я вступал
Еще на поприще разврата;
Раз, в ночь одну, я всё до капли проиграл, —
Тогда я знал уж цену злата,
Но цену жизни я не знал;
Я был в отчаяньи — ушел и яду
Купил — и возвратился вновь
К игорному столу — в груди кипела кровь.
В одной руке держал я лимонаду
Стакан — в другой четверку пик:
Последний рубль в кармане дожидался
С заветным порошком — риск, право, был велик;
Но счастье вынесло — и в час я отыгрался!».
Неизвестный:
«Раз ты меня уговорил, — увлёк
К себе… Мой кошелёк
Был полон — и к тому же
Я верил счастью. — Сел играть с тобой,
И проиграл, — отец мой был скупой
И строгий человек. — И чтоб не подвергаться
Упрекам — я решился отыграться.
Но ты хоть молод, ты меня держал
В когтях, — и я всё снова проиграл.
Я предался отчаянью — тут были,
Ты помнишь, может быть,
И слезы и мольбы»…
Что внушает больше уважения к человеку: его гордость и чувство собственного достоинства, его умение достойно встретить удар судьбы, или жалобы, поиски сочувствия к себе и мольбы о снисхождении и помощи?
А вот откровения Неизвестного о себе самом:
«И я покинул все, с того мгновенья,
Все, женщин и любовь, блаженство юных лет,
Мечтанья нежные и сладкие волненья,
И в свете мне открылся новый свет,
Мир новых, странных ощущений,
Мир обществом отверженных людей,
Самолюбивых душ и ледяных страстей,
И увлекательных мучений.
Я увидал, что деньги царь земли,
И поклонился им».
…
«Недавно до меня случайно слух домчался,
Что счастлив ты, женился и богат,
И горько стало мне — и сердце зароптало,
И долго думал я: за что ж
Он счастлив — и шептало
Мне чувство внятное: «иди, иди, встревожь»,
И стал я следовать, мешаяся с толпой
Без устали, всегда повсюду за тобой,
Все узнавал — и наконец
Пришел трудам моим конец».
Собственно, естествен читательский вывод, что Неизвестный – никакой не антипод Арбенина-убийцы, не справедливый мститель, не благородный человек. Неизвестный обуян жаждой мести, но он – лишь один из многих встреченных прежде Арбениным не достойных уважения людей, такой же, как они; насмешка судьбы здесь в том, что она мстит Арбенину руками мелкого ненавистника (так обычно и бывает: орудием повержения человека становятся мелкие люди, прячущиеся под какой-нибудь маской; они со своей злостью, пакостливостью самопрезентуются в качестве перста судьбы в их лице – для их же самооправдания). Никакой он не Богом посланный вершитель правосудия, и никакое это не правосудие. Никто ведь не понимает и не знает Арбенина и его сущности; во всяком случае, Неизвестный-то точно не знает, – иначе, может, и не мстил бы, и на себя бы посмотрел другими глазами.
Но не будем забывать, что перед нами всё-таки персонаж романтической драмы…
Однако мы видим, что Лермонтов склонен давать зарисовки жизненных проявлений человеческой сущности и запечатлевать в читательской памяти мотивы и причины человеческих поступков. Это – шаг от романтизма в реализму.
Одинакова ли в лермонтовском изображении человеческая сущность Неизвестного и Арбенина, Казарина, Шприха, князя Звездича, баронессы Штраль, Нины Арбениной? Читатель легко ответит на этот вопрос, выделив из перечисленного круга лиц Нину, а также, смею надеяться, Звездича и баронессу (хотя двух последних – с оговорками).
Но тогда, извините, у Лермонтова нет однородного общества, противостоящего с безусловным знаком «минус» фигуре байронического героя. А как же убеждённость литературных критиков и аналитиков, что лермонтовская драма писалась для разоблачения высшего света? Выходит, у автора были собственные цели, которые остались не в полной мере понятыми вышеозначенной литературной критикой?
А может, Арбенин вовсе не противопоставляется автором так называемому высшему свету, а отождествляется с ним? Он – плоть от плоти этого света?
А как же тогда его благородство и человечность, проявленные в сценах со Звездичем? Как же его способность полюбить удивительную, умную, нежную женщину и в полной мере оценить то чудо, которое ему подарила судьба?
Но оценил-то он это чудо как раз не в полной мере, если легко поверил в Нинину развращённость.
Загадка образа романтического героя?
Но если Арбенин – не герой байронического типа, то, может, он – воплощение другой ипостаси романтического героя – демонического? Может, он есть средоточие демонизма?
Однако, опять же смею заметить, арбенинский демонизм не отождествляется с его изначальной и неизменной сутью, как полагалось бы в произведении, верном романтическим канонам. В лермонтовской драме показана жизнь души Арбенина. В этом можно убедиться читателю, если он внимателен на протяжении всей пьесы.
Но тогда есть основание, чтобы вглядеться в него просто как в человека.
Г. Я. Зленько (Лина Яковлева)
© Copyright: Лина Яковлева, 17 февраля 2023
Регистрационный номер № 000301265
