Циклы Кондратьева. Человечество Стоит на Пороге Глобальных Конфликтов, Мировых Войн и Революций. Ч.9

Первая Волна

Американский Регион

Южная Америка
 
В колониях Южной Америки конфликт между креолами и королевской администрацией проявился наиболее остро. Чиновники из Мадрида ограничивали права потомков первых переселенцев, не подпускали их слишком близко к рычагам управления, повышали налоги в интересах короны и не давали заключать выгодные торговые сделки. Недовольство метрополией накопилось и у местных крестьян, а также у рабов, и в особенности у полудиких индейских племен, которых называли льянерос. Но поначалу войну за освобождение вела лишь креольская знать. И, честно говоря, вряд ли у ее представителей были какие-то благородные мотивы. Именно в этих войнах приобрел свою известность Симон Боливар, национальный герой Венесуэлы. Правда, героем он был весьма неоднозначным. Сражаясь за независимость Новой Гранады (современная территория Венесуэлы, Колумбии, Эквадора и Панамы), он преследовал собственные корыстные цели, не обращая внимания на интересы простого народа. Поэтому с освобождением региона из-под власти испанского гнёта вышла небольшая заминка.
 
Некто Хосе Томас Бовес, человек, в отличие от Боливара, далеко не благородного происхождения, по сути, полукриминальный делец, контрабандист и бывший каторжник – предложил повстанцам свою помощь. Но был с презрением отвергнут. Его жену убили, а самого его обвинили в измене. Бовес воспылал ненавистью к революционерам. Он решил отомстить. И месть его оказалась страшной. Он собрал вокруг себя бедняков, негров-рабов и тех самых диких льянерос, с которыми всегда мог найти общий язык. И повел их всех против республиканских войск под лозунгом “Бей богатых бледнолицых!” (креолы по сравнению с индейцами и неграми выглядели белыми людьми). Действия Бовеса отличались жестокостью и беспринципностью. Он мог принудить к сдаче какой-нибудь город, пообещав обороняющимся сохранение жизни, но, войдя в этот город, приказывал музыкантам играть на инструментах, а сам начинал резню разоруженных пленных и местных жителей. Бовес фактически уничтожил армию Боливара, чем оказал роялистам огромную услугу. Правда, сам он вскоре был убит в одном из сражений. Но когда из Испании пришли подкрепления (после победы над Наполеоном), о независимости оставалось уже только мечтать.
 
По сути, Боливар сам создал себе проблему. Но с другой стороны – если бы он ее себе не создал, то, возможно, события пошли бы развиваться по иному пути. После поражения от Бовеса и прибытия в Америку свежих испанских сил революционер вынужден был скрываться в разных местах: то на Ямайке, то на Гаити. И вот как раз на Гаити ему посоветовали все-таки учесть интересы низших слоев населения. Революционер к совету прислушался. Вскоре он издал прокламации об отмене рабства и наделении солдат землей, конфискованной у роялистов. Также ему удалось перетянуть на свою сторону льянерос, у которых сменился предводитель. Таким образом, собрав из народных масс новую повстанческую армию и вооружив ее, Симон Боливар направился на освобождение Новой Гранады. Со второй попытки он сумел разгромить правительственные войска и свергнул власть испанской короны (1823 г.).
 
В это время на территории Аргентины и Чили успешно действовал другой герой революции – Хосе де Сан-Мартин, который также одержал значимые победы, нанеся серьезные поражения роялистам.  Еще в 1810 г. в Буэнос-Айресе креольская аристократия сместила представителя Мадрида, что впоследствии получило название Майская Революция. Однако вице-королевство Рио-де-ла-Плата, включающее в себя современные Аргентину, Парагвай, Уругвай и Боливию – практически сразу же погрузилось в междоусобную грызню. Буэнос-Айрес никак не мог убедить местные провинции в своем превосходящем авторитете. Он упирал на то, что является единственным крупным портовым городом, через который можно вести внешнюю торговлю – а, значит, право взимания таможенных пошлин принадлежит лишь одному ему, и он должен определять экономическую политику остальных областей. Но некоторые провинции были не согласны, они считали, что Буэнос-Айрес, во-первых, должен делиться, а, во-вторых, право определения внутренней экономической политики принадлежит им самим. В связи с этим начались боевые действия между теми, кто поддерживал унитарную модель устройства – и сторонниками федерализации. Впрочем, и внутри самих провинций также постоянно происходили восстания и вооруженные мятежи. Фактически вице-королевство оказалось в состоянии анархии, когда все воевали со всеми и  насильственные захваты власти стали привычны как восход Солнца. Суверенные государства то создавались, то поглощались. А в 1811 г. еще и португальцы из соседней Бразилии по приглашению роялистов начали осуществлять интервенции, стремясь навязать в качестве правителя Рио-де-ла-Платы испанскую жёнушку португальского короля Жуана VI. Креолы на это, конечно же, не согласились и с оружием в руках отразили поползновения. Англичане оказали дипломатическую поддержку и помогли заключить мир. Но португальцы были назойливы, как сентябрьские мухи. Они решили, что раз уж не могут навязать никому свою королеву – то хотя бы могут оттяпать кусочек рио-де-ла-платской земли. С такими мыслями они в 1816 г. вторглись в будущий Уругвай, что вызвало возмущение как, собственно, уругвайцев, так и всех остальных. Но поскольку отношения Буэнос-Айреса и Уругвая были не очень хорошими, то португальцы, подавив сопротивление местных жителей, земли себе эти все-таки забрали (Буэнос-Айрес помощи не оказал). Через несколько лет это послужит поводом для Аргентино-Бразильской Войны. Однако Уругвай не достанется ни той, ни другой стороне, а достанется он самому себе любимому. Впрочем, все это будет потом. А в 1820 г. представитель Уругвая Хосе Артигас в ответ на бездействие Буэнос-Айреса начал против него очередную войну.
 
В общем, как видно, и здесь мгновенного счастья у революционеров не получилось. И креолы в различных провинциях воевали не столько с Мадридом, сколько сами с собой. Так бы они, наверное, и месили друг друга, вовлекая в общую дискотеку испанцев и португальцев – если бы в 1813 г. в Америку не приплыл Хосе де Сан-Мартин. Он был человеком неординарным, поэтому направил борьбу в более конструктивное русло, сосредоточившись на получении независимости и одновременно избегая участия в политических дрязгах. В 1816 году он организовал в Аргентине армию для оказания помощи Чили и Перу. В 1817 г. он во главе этой армии совершил тяжелый переход через Анды, в ходе которого погибла почти треть его войска. Но зато, соединившись с корпусом Бернардо О’Хигинса, он сумел в нескольких битвах разбить испанцев и провозгласил независимость Чили. Затем Хосе де Сан-Мартин, заручившись поддержкой британского адмирала Кокрейна, направился в Перу, нанеся испанцам несколько поражений. Однако полностью Перу было освобождено в 1824 г. силами Симона Боливара. Юго-восточную часть страны, собственно, в его честь и назвали – так появилась Боливия.
 
К 1826 году все силы, сочувствующие испанской короне, сложили оружие. Отчаянно сражаясь с войсками Наполеона в Европе, Мадрид не смог удержать свои владения по другую сторону Атлантики. Американские колонии свергли с себя власть монаршей династии, разделились на ряд независимых государств, установили республиканскую форму правления, ликвидировали инквизицию и различные феодальные пережитки (сословия, трудовые повинности), а также отменили рабство.
 

 
Это, безусловно, ключевой момент в истории региона. Правда, дальнейший путь к развитию латиноамериканцам предстоял долгий и тяжелый. Необходимо было выплатить испанские долги и поднять собственными силами экономику. Что оказалось не так-то просто сделать. Для этих целей пришлось брать кредиты у англичан и американцев, и от них же привлекать инвестиции, заимствовать технологии. Именно Великобритания и США, а также частично Франция, начинают с этого момента приобретать влияние на освобожденные страны (в конце концов, Штаты постепенно вытеснили Лондон со своей поляны). Как видно, свобода стоит недешево. И за новыми правами приходят новые обязанности, например, такие как: защита суверенитета, отстаивание собственных интересов, достижение финансовой независимости, выстраивание выгодных внешнеторговых отношений, проведение грамотной внутренней политики с нахождением баланса между различными группами людей, обеспечение безопасности, стабильности и роста общего уровня благосостояния граждан. Сейчас можно, сказать, что США и Канада по каким-то причинам справились с этими задачами намного лучше, чем страны Латинской Америки. Судя по всему, решающим фактором здесь является религия – протестантизм оказался намного эффективнее католицизма. Ведь если посмотреть на мир в целом, то видно, что, по сути, ни одна бывшая испанская колония так и не стала по-настоящему развитым государством. В то время как среди бывших английских колоний развитых и благополучных государств достаточно много. Возможно, свою роль еще сыграли демократические традиции англичан, их способность разрабатывать компромиссное законодательство, регулирующее отношения широких слоев населения и защищающее права всех членов общества. Но ведь законодательство еще необходимо обеспечить механизмами соблюдения, а права нужно уметь отстаивать. А для этого уже требуется: с одной стороны – самодисциплина и готовность жить по установленным ранее договоренностям, а с другой стороны – стремление к свободе и осознание личной ответственности. Протестантский социум являлся пассионарным. Его представители активно участвовали в политических процессах и в различных сферах общественной жизни. Люди умели защищать свои интересы. И в то же время, понимая свои обязанности, придерживались определенных моральных принципов. Так, например, борьба за власть в США происходила относительно цивилизованным путем – через парламентские и президентские выборы. В странах же Латинской Америки даже демократия рано или поздно вырождалась в диктатуру. И вот с чем же это связано? Отдельные исследователи отмечают, что в Войне за Независимость США принимали участие практически все жители Тринадцати Колоний. А в Войне за Независимость Латинской Америки ведущая роль принадлежала местной креольской элите, которая смогла сохранить контроль над притесняемыми и бесправными слоями населения.
 
В этой связи неплохо было бы рассмотреть на конкретных примерах, как именно происходил дележ власти в бывших испанских колониях на понижательной фазе Цикла. В Мексике Агустин де Итурбиде – тот самый, который выторговал у сторонников независимости сохранение конституционной монархии – поспешил объявить самого себя императором. У императора, конечно, должна быть империя. А империя, конечно, должна включать в себя захваченные территории (куда ж без этого). И Первая Мексиканская Империя включала в себя страны Центральной Америки – современные Гватемалу, Сальвадор, Гондурас, Никарагуа, Коста-Рику и Белиз. Но Сальвадор (самая маленькая провинция) не захотел быть в составе империи. Там даже у них небольшая войнушка произошла с Мексикой. И, конечно, Мексика Сальвадор усмирила. Однако император Агустин Первый (и последний) долго на троне просидеть не смог. Республиканцы, в числе которых были герои революции Висенте Герреро и Гуадалупе Виктория, свергли его уже в 1823 г., установив демократическую форму правления. Страны Центральной Америки из состава Мексиканской Империи вышли. Ибо кому такая империя нужна?
 
Гуаделупе Виктория стал первым президентом новой Мексики. Не сказать, что его правление было спокойным, но свой срок он отработал полностью, старался придерживаться Конституции и соблюдать принципы свободы слова. В 1829 г. он передал полномочия своему преемнику Висенто Герреро, который, успел отменить в стране рабство и удачно отразил новые поползновения испанцев. Однако вскоре он был свергнут латентным монархистом Анастасио Бустаманте. И после этого началась в истории Мексики новая черная глава. Бустаманте проводил репрессивную и диктаторскую политику. Он сам был свергаем своими противниками три раза, но просто умудрялся вовремя слинять. После него страна вообще скатилась в череду постоянных государственных переворотов и мятежей. За три десятилетия власть менялась более 40 раз, зачастую насильственно. Отдельным везунчикам удавалось занять кресло президента по 3-4 раза в течение одного года (правили по несколько недель). Шла непрестанная борьба между консервативными силами и либерально-демократическими. Консервативные пытались сохранить привилегии католической церкви и военной элиты. А либерально-демократические, наоборот, стремились снизить влияние религии в обществе, выступали за отмену обязательной десятины и предлагали закрывать дыры в бюджете за счет экспроприации имущества у священников. Предложения эти появлялись неспроста, население было нищим, и приходилось постоянно сталкиваться с регулярными просрочками по зарубежным долгам, после которых иностранные кредиторы устраивали вооруженные интервенции. Однако консерваторы продолжали удерживать свои позиции. Рационализм уступал место популизму. Достойных людей, способных вывести новоиспеченную республику из кризиса, было немного. Да и республикой Мексику можно было назвать весьма условно. Наблюдалось устойчивое скатывание к диктатуре. Даже Висенто Герреро, герой войны за независимость, о котором упоминалось выше, получил власть из рук Гуаделупе Виктории, прямо скажем, не совсем чисто. В 1828 г. его на выборах обошел другой кандидат – Мануэль Гомес Педраса. Но Герреро посчитал его недостаточно либеральным и силой (обстреляв президентский дворец) принудил уехать из страны, после чего занял пост президента сам. Вот так вот весело они там жили. Не то, что в США, где была сплошная скукотища.
 
Конечно, необходимо отметить, что в этот тяжелый период Мексика, как новое государство, сталкивалась со множеством вызовов. Среди таких вызовов были и различные сепаратистские движения. Но, откровенно говоря, мексиканские власти сами провоцировали многие проблемы. Так, например, в 1835 году президент Антонио Лопес де Санта-Анна сконцентрировал в своих руках диктаторские полномочия, распустив Конгресс и отменив Конституцию 1824 г. В том числе, аннулировался принцип федерализма. А ведь устройство Мексики после провозглашения независимости определялось как – федеративная республика. В итоге по всей стране начались восстания. А некоторые штаты вообще объявили о выходе из состава государства: например, штаты Сакатекас и Юкатан. В одну отдельную республику объединились штаты Тамаулипас, Нуэво-Леон и Коауила. А Республика Техас так вообще превратилась в сплошную головную боль. Ну, и кто после этого виноват? Санта-Анна сам нарушил установленные ранее договоренности, чем и вызвал недовольство регионов (и не только регионов). В конечном счете, все восстания, кроме Техасского, были подавлены, но на это ушло много времени и ресурсов, а столкновения привели к большим жертвам. События же в Техасе имели продолжение, поэтому подробнее о них будет рассказано в другом разделе.
 
Не менее занимательна история и с Боливаром. Еще во время войны за независимость он мечтал объединить под своим началом все южноамериканские страны. Но, видимо, разумом понимал, что его мечта  нереалистична, хотя и весьма притягательна. Ну, раз уж нельзя было править всей Южной Америкой, то можно было попытаться править хотя бы ее северной частью. Так образовалась Великая Колумбия, включавшая в себя современные Венесуэлу, собственно, Колумбию, Панаму и Эквадор. Предполагалось, что это как бы республиканское государство будет как бы  федеративным. Но просуществовало оно недолго. Практически сразу же после признания независимости Мадридом в новой республике начались распри между местными управляющими. Боливар, претендуя на диктаторские полномочия, в 1828 г. вступил в конфликт со сторонниками федерализации. Между тем, в Перу, президентом которого он тоже, вроде как, являлся – произошло восстание, перуанцы лишили Боливара статуса президента и в июне вторглись в пределы Великой Колумбии. Началась война, которая продолжалась несколько месяцев, и которая, по сути, закончилась ничем, лишь породив предпосылки для будущих территориальных споров. Осенью того же 1828 г. произошло покушение федералистов на жизнь Боливара – вооруженные люди ворвались в его дворец и чуть было не убили. Однако Боливар смог уйти от заговорщиков и, пользуясь поддержкой народа, подавил мятеж. Но неприятности на этом не закончились. В 1829 г. Венесуэла решительно объявила о своем выходе из Великой Колумбии, что стимулировало центробежные процессы и в других республиках, и остановить это было уже невозможно. В общем, так получалось, что никому этот Боливар больше был не нужен, кроме разве что его любовницы Мануэлы Саэнс. К тому времени его здоровье уже было серьезно подорвано. Разочаровавшись в людях, которые не желали видеть его диктатором, и в жестоком мире, который никак не хотел падать к его ногам, Боливар ушел со всех постов, которые он сам же себе ранее понабрал, и поехал на лечение в Европу. Однако до Европы он не доехал, а умер по дороге в Картахену в 1830 г. После него Великая Колумбия окончательно распалась на отдельные республики, которые продолжили воевать между собой.
 
А Вице-Королевство Рио-де-ла-Плата, которое до войны за независимость занимало территорию современных Аргентины, Боливии, Парагвая и Уругвая – так оно вообще на протяжении практически всего 19 века провело в гражданских и сепаратистских конфликтах. Лидеры провинций никак не могли договориться ни с Буэнос-Айресом, ни между собой. Боевые действия велись практически постоянно. Заговоры, восстания (в том числе неудачные) и госперевороты были привычным явлением. Каждый мнил себя маленьким императором. Эти маленькие императоры как начали рубиться друг с другом еще при Наполеоне, так и продолжали это делать вплоть до 1880-ых годов – то есть фактически с пика повышательной фазы одного Цикла и до середины понижательной фазы следующего Цикла. Жизнь напоминала период феодальной раздробленности в какой-нибудь Франции веков этак 9-12-го, или на Руси – в 12-13 вв. Одно только, что система уже была как бы не феодальная давно. В, собственно, Аргентине к власти в это время постоянно приходили какие-нибудь диктаторы, запускающие массовый террор и репрессии – такие, например, как Хуан Мануэль де Росас (его в итоге свергли). На этом фоне активно шел и процесс освоения индейских земель с истреблением коренного населения.
 
Таким образом, видно, что, в отличие от США, испанские колонии после освобождения из-под власти Мадрида не могли похвастаться спокойным и поступательным развитием. Ситуация в них оставалась нестабильной. Новообразовавшиеся государства не только с большим энтузиазмом вступали в вооруженные конфликты друг с другом, но и внутри у них постоянно происходили перевороты и насильственные захваты власти. Общество совершенно не умело договариваться. Оно стремилось не к равноправию и свободе, а к авторитаризму и рабству. И в этом оно сильно отличалось от англосаксонского общества. Данное отличие было обусловлено тем, что англоамериканцы уже давно отказались от феодальных пережитков и смогли перестроить свое мышление в соответствии с новыми изменившимися условиями жизни. А испаноамериканцы сделать этого не смогли.
 
Если в США большинство населения придерживалось действительно демократических принципов и свободы вероисповедания, то в странах Латинской Америки еще оставалось много монархистов, которые постоянно стремились реанимировать старые автократические порядки управления и отстаивали главенство Католической Церкви. Католическая Церковь (как и Православная) всегда была тормозом развития. Авторитарный же правитель, придя к власти, игнорировал интересы всех групп населения, кроме своих собственных друзей. Это порождало множество дисбалансов. Люди не могли  договориться между собой цивилизованным путем. Диктатор исключал какой-либо диалог с народом. Поэтому диктатора в итоге приходилось свергать. Причем свергал его зачастую точно такой же диктатор, но уже со своей бандой, которая отстаивала свои собственные интересы. Приверженность монархизму и клерикализму – является основной причиной недоразвитости латиноамериканских стран. Единственная польза от этой их особенности проявилась в том, что в XX в. во время Холодной Войны их режимы, тяготеющие к правой идеологии, были успешно использованы Вашингтоном для борьбы с коммунистическим движением. Это нормально. Более развитые всегда манипулируют отсталыми. Англосаксы за счет своей религии и государственного устройства просто смогли подняться на новую ступень прогресса, не доступную для испанцев. Поэтому и колонии у них более успешные.
 
Наверное, стоит еще отметить, что Испания захватывала и осваивала самые густонаселенные районы Америки с какими-никакими цивилизациями и, соответственно, множеством сформировавшихся оседлых наций и этносов, которые испанцы фактически поработили. Индейцы были насильно обращены в католическую веру. Их культура полностью уничтожалась. За отказ исповедовать католицизм на кострах заживо сжигались целые семьи. Пытки были привычным явлением. В итоге уже в 16 веке испанцы, составлявшие меньшинство, господствовали над коренным населением и завезенными рабами-неграми, которых было большинство. К 19 веку многие порабощенные негры, индейцы, а также мулаты и метисы в Латинской Америке уже являлись свободными, однако они продолжали находиться на низших ступенях социальной лестницы и были безграмотны.
 
Англичанам же изначально достались слабозаселенные области северного континента, на которых в основном проживали охотники и собиратели, особых цивилизаций там уже не было, а индейцы обычно просто сгонялись с земли в другие места, насильно их в протестантскую веру никто не обращал. Хотя в стычках с англичанами индейцы, конечно, тоже погибали. Но их не интегрировали в европейскую цивилизацию принуждением и пытками. Англичане старались селиться отдельно, не преследуя цели порабощения коренных народов. При этом с британских островов ехало много, что называется, несистемных протестантов, которые бежали от религиозных притеснений Англиканской Церкви в период правления Карла I. Впоследствии Карлу отрубили бошку во время Революции за его католические и абсолютистские замашки. И правильно сделали (ибо нефиг). Но до этого прекрасного момента что англичане, что ирландцы, а также в некоторой степени французы нередко эмигрировали в Северную Америку просто, чтобы выйти из-под гнёта монархии. Ну, и чтобы хоть как-то ужиться между собой, они вынуждены были придерживаться веротерпимости. И в самой Англии действовали веротерпимые порядки. Однако недостаточно веротерпимые для некоторых. В Америке же устанавливали полную веротерпимость ко всем конфессиям. То есть США изначально строилось как свободное государство. И белые колонисты, приехавшие из Европы, составляли основную массу его жителей – более 80% к началу 19 века. Эти люди, хорошо дисциплинированные, ответственные, образованные и знакомые с демократической системой Англии, способны были к самоуправлению. Свобода была их главной идеей, и монарх им был не нужен. Они вывели на новый уровень те либеральные порядки, которым научились на родине – можно сказать, что они их усовершенствовали. Количество же завезенных рабов было не столь велико (к началу 19 века – менее 18% населения, к середине 19 века – менее 13% от всего населения США).
 
В странах же Латинской Америки ни о какой свободе даже речи не шло. Испанцы ехали туда ради наживы и получения земли. Они привозили с собой свои инквизиторские и монархические представления о мире, и старались управлять порабощенными индейцами так же, как ими управляли в Европе их короли и священнослужители.
 
Что касается португальской Бразилии, то она мало чем отличалась от испанских колоний. Там и к 1872 году 15% населения оставались рабами, еще 45% населения были свободными неграми и мулатами, белые составляли меньшинство (чисто белые – около 25-30%). А рабство в этой стране было отменено только в 1888 г.
 
В заключение лишь остается привести слова одного мексиканского генерала, великого авантюриста, оппортуниста, пройдохи, коррупционера, картежника и диктатора Антонио Лопеса де Санта-Анны, который занимал должность президента несколько раз, участвовал во множестве войн, отличился неоправданной жестокостью, потерял Техас (бывший тогда частью Мексики) и продал США еще немного территории, после чего достал всех и был окончательно изгнан из страны на старости лет. Он произнес следующее: “…Я сорвал с себя шляпу перед свободой с великим пылом и полной искренностью, но вскоре обнаружил, что это глупость. И через сотню лет народ мой не будет достоин свободы. Они не знают, что это. Они недостаточно познали и самих себя. И под властью Католической Церкви деспотизм для них наиболее подходящая форма правления. Но нет причин, почему оно не должно быть мудрым и добродетельным”. Вот так вот.
 
В общем, получение независимости еще не выдавало автоматически талон на процветание. Но в любом случае начало самостоятельной жизни было положено. Освободительная война латиноамериканцев от власти Мадрида стала крупнейшим событием в истории региона после колонизации. Ее сражения унесли жизни более 600 тысяч человек. Дальнейшие конфликты между отдельными странами, делившими сферы влияния, на понижательной фазе Цикла имели уже меньшую интенсивность.
 
 
Бразилия
 
Описание событий в Латинской Америке все-таки было бы неполным без упоминания о Бразилии. Эта самая большая южноамериканская страна колонизировалась португальцами. Между Испанией и Португалией много общего. Португалия одно время находилась под властью Мадрида. Но в 17 веке отвоевала себе независимость, после чего стала соперничать со своим более крупным соседом. Здесь тоже была католическая Инквизиция и абсолютная монархия, что, соответственно, также тормозило развитие. Тем не менее, Португалия стала родиной многих мореплавателей, и в колониальной гонке она умудрилась оттяпать себе весьма немаленький кусок американской земли.
 
Когда Наполеон вторгся на Иберийский Полуостров, он всех испанцев утянул с собой на Атлантическое побережье, чтобы Лиссабон (столица Португалии) не оставался в стороне от грандиозной тусовки и не чувствовал себя одиноко. Но королевская семья в Лиссабоне в ответ на поползновения французского ненастоящего императора уже готовила отважное бегство. В Бразилию. И в этом деле королевской семье помогали англичане. Помогали, естественно, не просто так, а в обмен на привилегированные права торговли в португальских колониях.
 
Вот этот славный пухляш на картинке – жертва близкородственного брака дяди и племянницы – начал править Португалией в 1792 г, фактически став регентом своей безумной мамочки. Как и испанские монархи, португальские любили практиковать семейные союзы, пограничные инцесту. Поэтому пухляш родился не совсем здоровым, был апатичным и ленивым, и за свой внешний вид частенько подвергался насмешкам англичан. Но, тем не менее, он оказался довольно плодовитым, и, возможно, был не таким уж и плохим правителем. Так или иначе, он вынужден был союзничать с британцами, ибо в отличие от Наполеона, они хотя бы не вторгались в его страну напрямую. Под именем Жуан VI он занял королевский трон в 1816 г. До этого же времени он управлял, как регент, ибо его живая еще мать просто была неспособна эта делать. Именно его семья со всей своей свитой и бежала в 1807 году в далекую Бразилию на британских кораблях, спасаясь от французской армии. Таким образом, пока в родной Португалии творилось непонятно что, в ее американской колонии обосновался королевский двор. Жуан сидел в Бразилии без малого 14 лет, и за это время успел кое-что сделать для ее развития. Было построено много больниц, школ, университетов и различных административных зданий. Улучшилась инфраструктура. Потекли инвестиции, чему способствовала деятельность англичан. И в итоге, превратившись в новый центр управления, колония как бы сама стала метрополией. Наличие природных богатств и активная их эксплуатация всячески этому способствовало. Даже по статусу американская и европейская территории были уравнены и стали называться “Соединенное Королевство”.
 
Когда Наполеоновские Войны закончились, пришло время возвращаться обратно в Португалию. Но к тому времени уже стало понятно, что Бразилия – это все. А Португалия – не так чтобы очень много. Крупная буржуазия, плантаторы, и прочие люди, ведущие свой бизнес в Америке, все чаще задавались вопросом: зачем вообще нужна прокладка в виде Лиссабона? Не проще ли вести торговлю со всем миром напрямую? Их настроения поддерживали англичане, которым также было выгодно устранение посредника в отношениях с бразильской элитой. Собственно, интересантами возвращения выступали только старые бюрократы, военные, работорговцы и различные монархисты. Сам Жуан с обратным переездом тоже не спешил. Однако в 1820 г. он все-таки вынужден был отъехать на родину. Под влиянием прошедших недавно Революционных Войн в Португалии начиналось брожение. Местные капиталисты захотели свободы и демократии. Они стали активно выступать за отмену феодальных пережитков, ослабление роли Церкви и ликвидацию Инквизиции. Ситуация осложнялась тем, что в Лиссабоне войсками в должности маршала остался командовать английский генерал Уильям Бересфорд, которого почему-то не любили ни португальские офицеры, ни португальские граждане. В результате поднявшееся восстание приняло широкий размах. Была даже провозглашена Конституция. И положение дел потребовало срочного вмешательства короля Жуана VI. Он по своему прибытию в 1821 г. со сторонниками Конституции, в общем-то, спорить не стал. Но в дальнейшем приверженцы абсолютизма во главе с его сыном Мигелем и женушкой Карлотой, испанской инфантой,  подняли свое восстание (в 1823 г.). Вся эта веселая заварушка никак не могла окончательно разрешиться и поблескивала перспективами длительного противостояния.
 
А, между тем, в Бразилии остался управлять делами другой сын пухляша – Педру. Он еще в 1821 г. перед отъездом отца вынужден был подавлять восстание в Рио-де-Жанейро, которое тоже претендовало на Революцию. В общем, брожение шло по обе стороны океана. И нужно было либо оседлать вздымающуюся волну, либо готовиться быть сметенным ее массой в море. Оценив ситуацию, Педро решил, что лучше все-таки оседлать. Поэтому он стал активно выступать за независимость. К тому времени португальские Кортесы (намек на Парламент) уже лишили Бразилию статуса равноправной территории, переподчинили себе ее управляющие органы и призвали Педру немедленно вернуться в Лиссабон. Однако он, несмотря на угрозу быть обвиненным в измене, ответил отказом. В конце концов, нафиг ему сдалась эта Португалия? Он же вырос в Бразилии, тут и кофе есть, и сахар, и молоко, и рабыни сексуальные. Чего там в этой Португалии делать? Тем более что вся бразильская элита выступала за суверенитет. И в итоге Педру знаменательной фразой “Я остаюсь!” удовлетворил ее чаяния, впрочем, и свои тоже.
 
В Португалии отпустить Бразилию, конечно же, не согласились. И направили туда кое-какие войска. В самой американской колонии также оставались верные Лиссабону армейские части. Поэтому началось военное противостояние. Командующий португальским корпусом генерал ди Авелеш долго не решался напрямую атаковать потенциального наследника престола. А после нескольких стычек он под давлением бразильцев отплыл со своими людьми в Европу. Другие роялистские силы продолжили сопротивление. Наиболее серьезным оно оказалось в провинции Баия. Поначалу бразильская армия, набранная из ополчения, существенно уступала по качеству подготовки профессиональным португальским солдатам и офицерам. Однако вскоре в нее начали записывать все больше простых людей, в том числе – рабов, предлагая им освобождение. Таким образом, революционная армия расширилась и смогла просто задавить противника числом. Роялисты оказались блокированы в крупных городах и крепостях, и, не дождавшись подкрепления, вынуждены были сдаться. На море Педру вообще помогал британский генерал Томас Кокрейн. Он фактически создал в короткие сроки боеспособный флот, набрав команду на корабли из англичан, американцев и коренного населения. Ему удалось отрезать сухопутные роялистские войска от снабжения и какой-либо поддержки, а также прогнать в Европу верные Лиссабону боевые суда. В 1823 г. инициатива уже полностью находилась в руках бразильцев и помогавших им британцев. В самой Португалии в это время шла борьба между абсолютистами и либералами. Политическая ситуация была сложной. А наш славный пухляш Жуан VI дал понять своему сыну, что не будет пытаться военным путем вернуть Бразилию под свою юрисдикцию. Судя по всему, он морально поддерживал Педру в его начинаниях, только в открытую объявить об этом не мог. При дипломатическом посредничестве англичан и даже их финансовой помощи (Лондон выдал Рио-де-Жанейро кредиты на компенсацию потерь для Лиссабона) – Португалия в 1825 г. все-таки признала независимость своей американской колонии.
 
Бразилия отвоевала свой суверенитет сравнительно малой кровью. Сражения носили не столь ожесточенный характер. Количество погибших по современным оценкам составляет несколько тысяч человек, что значительно меньше, чем, например, в Мексике. С другой стороны из-за относительной легкости получения независимости – в Бразилии не потребовалось полностью отменять рабство и предоставлять населению широкие права. Все эти действия носили ограниченный характер. А глубокого компромисса с низшими слоями общества достичь никто не пытался. Поэтому социальная структура оставалась крайне элитарной, до 30% жителей являлись рабами. Окончательно подневольный труд был отменен только в 1888 г. Это тормозило развитие страны. Отдельные плантаторы даже доказывали ненужность технического прогресса, бесполезность железных дорог и неэффективность наёмнических отношений. Но общая отсталость была не единственной проблемой. Рабская система и ситуация имущественно-правового расслоения также провоцировали большое напряжение в социуме. И в итоге уже в 1830-ые годы по всей Бразилии прокатились волны народных восстаний. Порой бунты достигали поистине больших масштабов. Для их подавления приходилось использовать армию, и в ходе сражений гибли десятки тысяч человек. Поэтому спокойной жизнь в Бразилии назвать было никак нельзя.
 
В то же время политическая ситуация оставалась более стабильной, чем в других странах региона. Частых государственных переворотов, как, например, в Мексике, не наблюдалось. Во многом благодаря тому, что у власти находился монарх-император, наследник португальского короля, который сам же и возглавил движение за независимость. Педру I, вообще-то, должен быть править, будучи ограничен двухпалатным парламентом (Всеобщим Собранием) и Конституцией. Но Конституцию он составил под себя, сконцентрировав в своих руках большие полномочия. Таким образом, страна даже номинально не являлась республикой. В какой-то степени это удерживало ее от политического хаоса. Но значительную стабилизирующую роль еще играли англичане. Возможно, поэтому Бразилия также сумела сохранить свою целостность. Правда, сепаратистских волнений и конфликтов с соседями все равно не избежала. Например, с 1825 г. по 1828 г. шла война с таким образованием как Соединенные Провинции Южной Америки, ядром которого являлась Аргентина. Грызлись из-за территории Уругвая. Но обе стороны были ослаблены прошедшей недавно борьбой за независимость. И в итоге при посредничестве опять же англичан, которые несли убытки, война была быстро завершена, а спорная область стала независимым государством Уругвай (ни нашим, ни вашим).
 
Но, несмотря на относительную стабильность, все-таки нужно отметить, что политическая обстановка не была безоблачной. Когда Педру I после смерти отца начал разруливать дела в Португалии, многие подумали, что вскоре страна вновь вернется под власть Лиссабона. Волнения в городах и давление армии заставили императора отречься от престола в пользу малолетнего сына в 1831 г. Сына звали Педру II. На период его регентства как раз и пришлось огромное количество массовых кровопролитных восстаний. Но даже после достижения им совершеннолетия политику государства вряд ли можно было назвать социально ориентированной. Система управления не отличалась сбалансированностью. Парламент не защищал права каких-то конкретных слоев общества или классов, или даже групп. В нем кучковались в отдельные банды различные коррупционеры исключительно для отстаивания своих частных и семейных интересов (как мафия). Монарх провел централизацию власти и сконцентрировал в своих руках большие полномочия, однако был вынужден лавировать между этими бандами. Выборы, которые и так-то не слишком сильно могли изменить ситуацию – постоянно фальсифицировались. Таким образом, возможно, политически ситуация была и стабильнее, чем, например, в Мексике. Но скучать опять же не приходилось. И большая часть населения вряд ли ощущала себя счастливой. Однако по-настоящему крупные конфликты в регионе вспыхнут уже на повышательной фазе следующего Цикла.
 
Соединенные Штаты Америки
 
В событиях этой Первой Волны интересной выглядит роль США. Как уже было отмечено, Великобритания стала главным Бенефициаром предыдущего передела. Но, кажется, в тот раз она получила больше, чем смогла унести. Семилетняя Война позволила англичанам захватить огромные территории, но вместе с этим пробила дно в бюджете страны. Чтобы как-то поправить свои финансы, корона решила собрать больше налогов с американских колонистов. Но те, как оказалось, были не готовы удовлетворить подобные запросы. В итоге Тринадцать Американских Колоний начали войну за независимость. Произошло это в 1770-80-ых годах, на минимуме предыдущего цикла. Возможно, с этого стоило начинать повествование. Американцы, поддерживаемые Францией морально и материально, отделились от Великобритании, и это вносит дополнительные мазки в общую картину глобального передела. Во время же Наполеоновских войн произошло новое столкновение Великобритании с ее уже бывшими колониями. США сначала пытались придерживаться нейтралитета, но вскоре тоже оказались затронуты конфликтом на Европейском Континенте. Англичане принуждали американцев к торговой блокаде и досматривали их суда (этим, впрочем, занимались и французы). В итоге американцы решили выбрать сторону – и объявили Великобритании войну. Они попытались захватить Канаду. Не вышло. Удалось только пограбить чуток. В отместку англичане высадились в Вашингтоне и сожгли его. Война между Великобританией и США продолжалась с 1812-го по 1815-ый год, и унесла около 25 тысяч жизней. В итоге она завершилась ничем. Никто не достиг своих целей. Но для американцев это стало победой – ведь они окончательно отстояли свою независимость. Кроме этого, США в период Наполеоновских войн в 1803 г. смогли приобрести у Франции Луизиану – довольно обширную территорию, намного большую, чем современный одноименный штат (ранее Франция лишилась всех своих колоний в Северной Америке, но в 1800 г. Наполеон принудил Испанию отдать Луизиану Франции, однако сама Франция не смогла ее содержать). Это позволило американским колонистам продвигаться дальше на запад. И хотя сделка в американском обществе произвела неоднозначную реакцию, в дальнейшем это оказалось стратегически важным приобретением. Так что, США, пожалуй, можно назвать Бенефициаром конфликта.